Как же получилось, что Российская Федерация, имея рекордные золотовалютные резервы, являясь всего менее чем год назад «островком стабильности», оказалась лидером по темпу падения фондового рынка, объемов промышленного производства и росту безработицы? Очевидно, что причины этого явления носят системный характер. Особенностью российской истории является то, что мы никогда не изучаем ошибки прошлого, а если и изучаем, то не делаем из них выводов. Однако без анализа прошлого нельзя понять, почему мы оказались в такой экономике.

Давайте начнем с одной большой проблемы — проблемы инфляции. Как мы помним, либерализация цен произошла в Российской Федерации в январе 1992 года, что было абсолютно необходимой мерой. Однако эта либерализация не сопровождалась введением в Российской Федерации своей собственной валюты. Учитывая, что на тот момент на пространстве Советского Союза действовали 15 эмиссионных центров в лице бывших союзных госбанков, между ними началось «социалистическое соревнование» — кто больше выдаст рублевых кредитов. К этому соревнованию весной 2002 года примкнул и российский Центральный банк, начав выдавать так называемые централизованные кредиты, несмотря на обещанную ранее жесткую денежно-кредитную политику. Все это, естественно, привело к инфляции, которую мы не можем остановить и по сей день.

Следующей серьезной ошибкой было проведение залоговых аукционов 1996 года и взятие курса на формирование крупных финансово-промышленных групп. Если отбросить в сторону все рассуждения, связанные со справедливостью приватизации в этой форме, то можно констатировать, что только с точки зрения экономической составляющей этот процесс привел к чудовищной монополизации российской экономики. Тогда как каждому школьнику известно, что любая монополия подавляет конкуренцию. Отсутствие конкуренции препятствует инвестициям, в том числе в основной капитал, поскольку любая инвестиция — это риск, а монопольное положение позволяет производителю получать монопольно высокие прибыли без каких-либо рисков, связанных с инвестициями.

Если к этому добавить административные препоны и коррупцию, то легко можно объяснить существующую незначительную долю малого и среднего бизнеса в ВВП.

Следующей знаковой ошибкой было введение ГКО при параллельном существовании фиксированного в рамках коридора обменного курса рубля. При высокой доходности ГКО, объясняемой высокой инфляцией, и стабильном рубле это приводило к тому, что в отдельные годы путем нехитрых финансовых операций можно было получать доходность от 500 до 800 % годовых по доллару США. Совершенно естественно, что это привело к кризису 1998 года.

Произошедшая в 1998 году девальвация рубля оздоровила экономику, начался экономический рост. Затем произошло существенное повышение цен на энергоносители. В результате без системных реформ было достигнуто относительное благополучие, которое продолжалось вплоть до осени 2008 года.

Вопросы экономического благополучия нельзя решать только через регулирование обменного курса или директивного распределения финансовых ресурсов.

В этом контексте дискуссионной выглядит политика Банка России, который фактически начиная с начала 2000-х годов ввел режим Currency Board. Борясь с укреплением рубля, Центральный банк за счет рублевой эмиссии не давал доллару слабеть, эмитируя рубли и получая, как результат, высокую рублевую инфляцию. Обоснованием такой политики было то, что укрепление рубля сделает неконкурентоспособным наше внутреннее производство. Однако это очевидно не так, поскольку основой ВВП и основой экспорта уже в тот момент являлось производство сырья, и, учитывая, что издержки сравнительно небольшие, укрепление рубля можно было бы допустить. В этом случае могли бы возникнуть проблемы у национальных автопроизводителей, таких как ВАЗ, ГАЗ и др. Однако эти проблемы можно было решать путем постепенного снижения пошлин на импортируемые автомобили и вывода этих предприятий на рыночные условия работы.

Данная курсовая политика привела к очередному нарушению теоремы о паритете процентных ставок, и российские банки естественным образом перестали выполнять функцию финансового посредника внутри страны из-за дороговизны ресурсов. Проще и дешевле было занимать за рубежом по вдвое меньшим процентным ставкам, да еще и при фактическом укреплении рубля. Такие заимствования, по факту, оказались бесплатными, за исключением той проблемы, что кредиты брались на короткий период и вкладывались в долгосрочные активы с надеждой на рефинансирование, которая закончилась осенью 2008 года, вызвав кризис ликвидности.

В этих условиях на первом этапе возникла проблема замещения зарубежных ресурсов средствами государства, что худо-бедно было выполнено с помощью предоставления соответствующих кредитов. Однако пока эти средства выделялись, произошло снижение внешнего спроса на наши основные сырьевые товары. А учитывая, что наши монополии формировали внешние долги с тем же темпом, что и банковская система, то возникли вопросы, связанные с их финансовой устойчивостью. Все эти явления привели к обрушению фондового рынка, соответственно, к обострению проблемы стоимости залогов и, как результат, к прекращению кредитования реального сектора.

А малого и среднего бизнеса, который во всех развитых странах производит больше половины ВВП, у нас, вследствие проводимой ранее экономической политики, так и не оказалось. В результате демпфировать ухудшение внешнеэкономических условий оказалось некому. А резервы Центрального банка и Стабфонда, выделенные банковской системе, пошли на покупку валюты, поскольку это было наиболее рациональным решением в условиях плавной девальвации.

Возникает вопрос: что дальше? Нам может в очередной раз повезти. Цены на нефть поднимутся и мы будем продолжать жить в условиях иллюзорного экономического благополучия, растрачивая природой данные нам невозобновляемые сырьевые ресурсы.

Другой вариант — подумать, той ли дорогой мы идем? Сокращается или растет наше отставание в качестве жизни от развитых стран? А поскольку оно растет, то надо думать, какие системные меры необходимы. Вопросы экономического благополучия нельзя решать только через регулирование обменного курса или директивного распределения финансовых ресурсов.

Очевидно, что нужны системные меры, которые должны открыто обсуждаться в обществе.

"Банковское обозрение", №3/4, март 2009 г.