В среду, 24 августа, СМИ сообщили о начале операции турецкого спецназа на территории Сирии. В середине дня распространилась информация о вводе в страну тяжелой техники турецкой армии, включая танки. Турция активно участвует в сирийском конфликте с самого начала, но на открытое применение войск пошла впервые. В ситуации разбиралась «Лента.ру».

Что происходит?

Как сообщается, турецкие танки открыли огонь по позициям запрещенной в России террористической группировки «Исламское государство» (ИГ) на сирийской территории, поразив около 70 целей. Также были нанесены артиллерийские удары, в том числе реактивными системами залпового огня (РСЗО).

Наземная операция была поддержана с воздуха: самолеты F-16 турецких ВВС поразили цели в районе городов Джараблус и Кеклидж. На земле турецким войскам содействуют формирования сирийской «демократической оппозиции».

«Цель операции — обеспечение безопасности границ и территориальной целостности Сирии при одновременной поддержке антитеррористической коалиции, возглавляемой США», — заявил военный источник, которого цитирует агентство Reuters.

Зачем?

В сирийском конфликте у Анкары свои цели: усилить влияние в районах с преимущественно тюркским населением (северная часть провинций Латакия, Алеппо и некоторые другие области), ослабить Дамаск, занимающий антитурецкие позиции и, главное, не допустить создания курдского анклава на территории Сирии и Ирака, который мог бы послужить базой для войны за Турецкий Курдистан. До сих пор Анкара ограничивалась поддержкой протурецких формирований в Сирии, в том числе поставками вооружений. На неизбежный транзит этих вооружений дальше, вплоть до подразделений «Исламского государства» и «Джабхат ан-Нусры» (запрещенные в России террористические группировки), в Анкаре закрывали глаза. Ситуационно турецкое правительство могло даже поддерживать формирования, относящиеся к этим группировкам.

Турция рассматривает север Сирии в условиях гражданской войны как свое предполье, желая если не закрепиться там, то как минимум не позволить это другим. На это и направлена нынешняя военная операция Анкары.

Почему сейчас?

Официальная цель операции — позиции исламистов, однако, по мнению некоторых специалистов, непосредственная ее причина — успешное наступление курдов в районе города Манбидж и вытеснение курдскими формированиями подразделений ИГ из этого стратегически важного города на западном берегу Евфрата. Успех курдов в сочетании с отвлекающей силы исламистов битвой за Алеппо грозит превратить в реальность главный турецкий кошмар, позволив объединить (как минимум коридором) курдский анклав вокруг города Африн с уже контролируемыми курдским ополчением территориями на севере и северо-востоке страны. Это резко усилит позиции курдов, стремящихся к созданию независимого Курдистана, и позволит им активизировать свои действия не только в Сирии, но и на территории самой Турции.

Американская точка зрения на проблему не сообщалась, но судя по тому, что Вашингтон продолжает поставки оружия и организационную поддержку курдских формирований, США могут относиться к этой перспективе либо безразлично, либо, что вероятнее, рассматривать ее как еще одно средство давления на Анкару.

Что это даст остальным?

Зависит от исхода операции и целей турецкого военного руководства. Если Турция всерьез намерена не позволить курдским формированиям соединить территории, то турецкое наступление продолжится — в южном и юго-западном направлениях, до взятия под контроль основных трасс.

Для США подобное развитие событий представляет определенную опасность. Турецкие войска, продолжая наступление, войдут в прямое соприкосновение с сирийскими курдами и начнут действовать против них в том же режиме, что и против курдских формирований на востоке Турции, где боевые действия периодически обостряются, затрагивая районы важных военных объектов типа базы Диярбакыр.

Для официального Дамаска турецкое вторжение, с одной стороны, — очередная головная боль, с другой — здесь и сейчас турки действуют против группировок исламистов, ослабляя позиции ИГ в других регионах. В целом сходным, скорее всего, будет и отношение к событиям со стороны российского руководства.

Исламистам турецкое вторжение создает проблемы, но не особо подрывает их боеспособность: основные каналы снабжения ИГ проходят через юго-восточные районы Сирии. Снаряжение и «пушечное мясо» поступают транзитом через страны Персидского залива и слабо контролируемые территории Ирака и Иордании.

Больше всего пострадают курды, если реализуется турецкий план вбить клин между контролируемыми ими территориями. Будет эта территория подконтрольна Турции или туда вернется официальный Дамаск, курдскую ставку «здесь и сейчас» придется признать проигранной.

Каковы последствия?

Ответ на этот вопрос тесно связан с предыдущим. Все зависит от того, насколько одна из сторон конфликта почувствует себя ущемленной. Очевидно, что для России ситуация не меняется: решение ключевых задач — сохранение законной светской власти в Сирии и ликвидация возможно большего числа подготовленных боевиков, включая потенциальных «воинов джихада» на территории РФ и других республик бывшего СССР — продолжится.

Потенциальная активность исламистов мало что способна изменить в условиях, когда им противодействуют одновременно несколько превосходящих в силе противников, поэтому каких-то резких и решительных действий со стороны ИГ и аффилированных структур ожидать не стоит.

Вашингтону же придется отвечать на вопрос о том, кто из союзников наиболее ценен. Все осложняет новая политическая реальность, сложившаяся после неудачной попытки переворота в Турции и изменения позиции Эрдогана в отношении Москвы.

В Москве могут попросить еще одну чашечку кофе.

Илья Крамник